Евгений Сафронов
Осенью 2015 года корреспондент, правдолюбец и музыкант Юлия Теуникова встретилась с генеральным директором InterMedia Евгением Сафроновым. Причиной встречи послужили непрекращающиеся размышления о непростой судьбе российской музыки. Ведь Евгений Сафронов - настоящий кладезь знаний и опыта. Евгений Анатольевич начинал работу ещё в Министерстве культуры СССР, выпускал первые в России музыкальные печатные издания, создавал первые чарты, участвовал в запуске и работе практически всех профессиональных музыкальных конференций и выставок. Первые две части интервью были уже опубликованы. Но время шло, мир менялся, и прежде чем публиковать третью часть, Саундраше в лице Юлии Теуниковой пришлось еще раз встретиться с Евгением Сафроновым для того, чтобы уточнить мельчайшие детали в описаниях событий, ранее в прессе не описанных, но сыгравших серьёзную роль в истории отечественной музыки. И вот теперь мы, наконец, ставим точку в этой актуальной беседе.
Первая часть
Вторая часть
(продолжение)
Юлия Теуникова
– Это, прямо скажем, необычно для нашего музыкального бизнеса, привыкшего рассчитывать максимум на полгода-год вперёд. Но, возможно, это связано с тем, что Вы когда-то начинали свою карьеру в Министерстве культуры СССР?
– Это Вы верно заметили. Посвященные знают, что принципы работы Информационного агентства InterMedia были заложены еще в конце 80-х – в ходе подготовки к выпуску одного из первых в стране независимых журналов, который тогда получил название «Турне». Эта идея возникла и была реализована в головной концертной организации Министерства культуры СССР – Всесоюзном гастрольно-концертном объединении «Союзконцерт» при молодом и прогрессивном руководителе Николае Ивановиче Бутове, – как вполне адекватный ответ на бурно формировавшийся спрос на информацию о культурной индустрии. Не все помнят, что тогда в СССР не было ни интернета, ни FM-радио, а телевидение жестко контролировалось; поэтому мы начали с печатной прессы. Полиграфия издания была, прямо скажем, жутковатой, да и журналистскую подачу только начали отрабатывать, но уже в первых номерах журнала под обложкой с прекрасным раритетным клавесином можно было найти то, чего тогда еще нигде не было, – профессиональные обзоры, практические советы для организаторов концертов, рецензии на альбомы, чарты, контакты артистов, описания площадок… Многие из тогдашних героев наших публикаций давно уже перешли в ранг классиков. Целью проекта была информационная и организационная поддержка нашего шоу-бизнеса – и сейчас эта же цель стоит перед InterMedia, только в многократно расширенном виде.
Обложка журнала Турне N1, 1989 год
ШОУ-БИЗ В ТОТАЛИТАРНОЙ ИМПЕРИИ
– В СССР был шоу-бизнес?
– Естественно, причем очень мощный. Иначе мы не знали бы ни Пугачевой, ни «Машины времени», ни Кобзона, ни «Песняров», а песни, созданные 50 лет назад, не пели бы по всей стране до сих пор. Ведь блистательные звезды и бессмертные хиты – это результат работы не только самих творцов, но и отлаженной системы, в которой парадоксально соединились жесткая командно-административная система и самое что ни на есть прогрессивное частное предпринимательство. Мне выпала редкая возможность изучить систему изнутри – дело в том, что я тогда работал в отделе организационно-творческого контроля Союзконцерта, которому, собственно, и было поручено создание информационного фундамента нашего шоу-бизнеса. Однако следует всё же заметить, что официально главной задачей отдела был тщательный и детальный контроль за всем, что происходило на сценах страны.
Страница журнала "Турне" N1
– Так это Вас, получается, следует винить в бедах нашей популярной музыки? Вы всё запрещали и «не пущали»?
– Всем бы пожелал таких «запрещателей». Система была устроена намного сложнее. Попробую кратко изложить, не вдаваясь в детали и нюансы.
Концертная отрасль, как, впрочем, и все остальные в СССР, с 30-х гг. была монопольно централизована. Головной концертной организацией СССР был Союзконцерт, зарубежными гастролями ведал Госконцерт, за республики отвечали головные концертные организации (к примеру, за РСФСР – Росконцерт, за Латвию – Латгосфилармония и т.д.), за каждую область отвечала облфилармония, и никто, кроме перечисленных организаций, официально не имел права организовывать концерты в этих регионах. Как известно, в развитых странах термином «филармония» называют музыкально-просветительскую структуру (как правило, общественную), основой которой являются симфонический оркестр и концертный зал. А вот в СССР с 30-х гг. под этим названием функционировали госучреждения – звенья жесткой культурно-идеологической системы, в которой также находились музеи, цирки, библиотеки и др. Правом организовывать концерты обладали и другие государственные организации – концертные залы, самостоятельные коллективы, театры – но, как правило, согласование конкретных концертов с головными концертными организациями было обязательным.
В системе не допускалась значительная концентрация полномочий – говоря простым языком, ответственность распределялась в бюрократической пирамиде так, чтобы все ее участники постоянно подстраховывали и перепроверяли друг друга, а все важные решения принимались коллегиально. Сейчас публике часто демонстрируют различные страшные запретные «советские черные списки артистов» – так вот хотелось бы пояснить: все эти безумные списки принимались на региональных и ведомственных уровнях, т.е. были практически местной чиновничьей самодеятельностью. На союзном уровне никаких «черных списков» не было, это вымысел (интересно, что как раз в США «черные списки» деятелей культуры официально утверждались на федеральном уровне).
Контроль, разумеется, был крайне жестким, а вот в «черных списках» просто не было необходимости. Все артисты официально получали зарплату в государственных организациях, т.е. были госслужащими, их программы перед показом утверждались сразу несколькими госинстанциями. Остальные считались художественной самодеятельностью и выступать в афишных концертах официально не имели права. Министерством культуры СССР утверждались списки исполнителей, которым было разрешено давать афишные концерты на гастролях по стране, – назовем их «белые списки» (один из таких списков приведен в конце интервью. – Прим. ред.). Не попавшие в списки профессиональные артисты и коллективы могли выступать только в пределах своей республики, под надзором местных проверяющих. Ну и, конечно, под особым контролем были концерты в Москве – без утверждения Союзконцерта в столице не могли выступать даже коллективы из регионов России. Упоминание провинившегося исполнителя в негативном ключе в постановлении коллегии МК СССР (или ином серьезном документе) также могло сильно помешать организаторам концертов и артистам.
Каждый концерт предварялся подготовкой специального документа – гастрольного удостоверения – и пачкой документов с десятком подписей, включая обязательную рапортичку ВААП (Всесоюзное агентство по авторским правам, предшественник РАО). Если бы ответственный чиновник разрешил гастроли артисту, не указанному в «белом списке», то он мог запросто вылететь с работы – но, учитывая двойную-тройную проверку, даже при желании сделать это было сложно.
– О каком бизнесе в такой ситуации вообще можно говорить?
– С получением официального статуса и соответствующих разрешений артисты и их директора получали немалые возможности – это уже был пропуск в большой шоу-бизнес, а дальше всё зависело только от опыта, умения и, конечно же, известной ловкости. Слово «продюсер» появилось намного позже, а тогда с подчеркнутым уважением произносили имена знаменитых художественных руководителей – Павла Слободкина, Юрия Маликова, Стаса Намина, Бари Алибасова, Михаила Плоткина, Матвея Аничкина – и авторитетных директоров Евгения Болдина, Вячеслава Бейлина, Ованеса Мелик-Пашаева, Олега Непомнящего, Эдуарда Смольного, Евгения Волова и многих других. Это были люди, умевшие в сложнейших условиях советской действительности строить прибыльный для себя и для артистов бизнес, многие при этом были прекрасными композиторами и саунд-продюсерами, и все они были государственными служащими. Большинство, слава богу, успешно работают и сейчас.
– Цеховики ведь еще были, организовывались подпольные концерты...
Разумеется, с ростом благосостояния граждан СССР спрос на искусство всех видов рос бешеными темпами, а построенная в 30–50-е гг. система культурных учреждений с этим спросом предсказуемо не справлялась. Денег у молодежи становилось всё больше, а вот удовлетворить платежеспособный спрос система не могла – впрочем, как и в других направлениях общественной жизни (об этом поговорим позже). Поэтому появление цеховой подпольной концертной системы – от квартирников до тысячных ДК – было закономерным. За организацию таких концертов светил немалый срок, и я напомню, что один из самых известных продюсеров страны Юрий Айзеншпис, начинавший организацию подпольных концертов еще в 70-е, тогда отсидел в общей сложности около 18 лет – хотя статьи ему вменяли несколько иные, но подоплека была именно таковой. Полностью это явление подавить не удавалось, конечно, но из подполья далеко не выпускали.
Выступление "Машины времени" в одном из ВУЗов (около 1977 г., фото из архива группы)
Однако прибыль от подпольных концертов была сравнительно небольшой (наши тогдашние рок-звезды быстро научились считать деньги и практически сразу стали требовать гонорары, по тем временам выглядевшие космическими, хотя справедливо будет заметить, что это было вполне обосновано), а риски – огромными. Больше и спокойнее можно было заработать на концертах вполне официальных артистов за счет различных почти законных или совсем незаконных махинаций с билетными книжками, неучтенных, так называемых «фондовых» концертов и т.д. К счастью, спорадические и уже бессмысленные репрессии лишь по касательной затронули шоу-бизнес, потому его развитие было весьма логичным, соответствующим мировому. Фирма «Мелодия», будучи монополистом, тем не менее работала грамотно и точно, из года в год выпуская новые десятки миллионов дисков Юрия Антонова, Аллы Пугачевой и Валерия Леонтьева, параллельно произошел взрыв популярности неофициальных звезд магнитофонной культуры, которым совокупно (и не очень точно, разумеется) присвоили термин «русский рок». Уже в конце 70-х была проведена легендарная серия из 14 (!) концертов группы «Интеграл» Бари Алибасова в ленинградском ДК Дзержинского – эти шумные концерты для множества музыкантов, участвовавших в создании «русского рока», стали мощным импульсом для дальнейшего творчества. Список грандиозных всесоюзных турне официальных артистов уже в конце 70-х – начале 80-х был расширен Росконцертом за счет таких коллективов, как «Машина времени», «Автограф», «Диалог», «Секрет» и др. Подчеркну: всё это были официальные концерты, организованные государственными учреждениями.
"Машина времени" в 1980 году. Второй слева - директор коллектива Ованес Мелик-Пашаев
– И всё же – такой шоу-бизнес окупался?
Официально практически нет. Перечисленные организации были в основном убыточными, сейчас бы сказали «банкротами», а тогда говорили «сидят на картотеке» – это такой мягкий вариант внешнего управления (ведь Вы же понимаете, что эти учреждения нельзя было закрыть). Но растущие обороты составляли десятки миллионов тогдашних советских рублей (в переводе на нынешние деньги это миллиарды), и распределялись они, будем откровенны, не вполне социалистически, а во многом именно по законам бизнеса. Артисты и директора тогда зарабатывали неплохо, не бедствовали и были вполне довольны – они ведь не знали, что должны были зарабатывать в десятки раз больше.
– Получается, много денег мимо кассы шло?
Никто не считал. Моя оценка – миллиарды в переводе на нынешние цены. Даже в относительно строгие 1970-е около 20–30% оборота в концертной индустрии шло «вчерную», а в перестройку – все 80–90%. Уже тогда было понятие «крыша», трогали не всех и не всегда. Часто избегали неприятностей за счет авторитета известного артиста, который мог лично заявиться к генералу МВД и сказать: «Товарищ генерал, зачем вы хотите посадить моего директора? Подумаешь, он украл 100 тысяч, это же для дела! Я звезда, меня народ любит. Простите его!». И генерал давал указание спустить дело на тормозах. Почему? Да потому, что он знал: за такую вопиющую халатность его самого не расстреляют и даже не понизят в звании, как это могло быть раньше. А благодарный артист уже в ранге личного друга ко всеобщей радости бесплатно выступал на свадьбе генеральской дочери.
Однако не всем везло. Многих подводило это чувство свободы – некоторые серьезные бизнесмены имели реальные сложности с законом: несколько лет отсидел директор «Аракса» Валерий Гольденберг, умер в тюрьме худрук группы «Шестеро молодых» Вилен Дарчиев – список можно продолжать. С Юрой Айзеншписом я познакомился как раз в Союзконцерте – его предпринимательский опыт был востребован, а занимался он у нас именно тем, за что отсидел 18 лет. В нашем офисе он появился сразу после выхода из тюрьмы (мы об этом факте узнали намного позже) и совершенно не удивлялся изменениям в стране – обычным спокойным тоном говорил: «Я не сомневался в том, что людям наконец-то разрешат работать».
– Кстати, до сих пор белое пятно – отсидка Жанны Агузаровой.
– Жанну тогда взяли не из-за музыки, а из-за серьезных проблем с документами, и за решеткой она была недолго. Музыкантов в 80-е часто задерживали на незаконных концертах, но после профилактических бесед отпускали – они ведь считались представителями художественной самодеятельности, т.е. сознательными гражданами, разве что слегка заблудшими. Но, конечно, еще в 1983–1984-м даже такой политически нейтральный коллектив, как «Браво», с трудом мог бы попасть на профессиональную сцену, особенно с упомянутой биографией певицы – проверки госслужащих были жесткими. Но уже в 1987-м Московская областная филармония легко приняла на работу «Браво» с Жанной Агузаровой, «Зеркало мира» с Константином Никольским, «Лотос» с Андреем Сапуновым, «Рондо» с Александром Ивановым – и они сразу же поехали по стране. Организаторы явно не прогадали – великолепная программа была, лучшие музыканты страны, грандиозный успех на множестве стадионов, миллионы долларов дохода.
Группа "Браво", 1986 г. Фото Виталия Власова
ТОТАЛИТАРИЗМ – ВРАГ ИСКУССТВА? ЭТО КАК ПОСМОТРЕТЬ.
– Как-то не очень верится, что такая незаконная система могла работать так долго.
– Наоборот, это было закономерно. Чем крупнее структура, тем сложнее преодолевать инерцию и поддерживать эффективность. В советской системе культурных учреждений работали сотни тысяч людей, насчитывались тысячи зданий, обороты в нынешнем исчислении – сотни миллиардов долларов. Как этим управлять?
Для того, чтобы понять ситуацию, стоит вспомнить, что СССР сам по себе был не просто империей и не просто диктатурой – он представлял собой крупнейшую в истории человечества единую хозяйственную структуру, созданную на основе самого большого в мире государства, – куда там нынешним Гуглам и Эпплам. Практически все производительные силы, вся собственность была сосредоточена в руках государства, а ведь оно – по универсальному определению – собственник неэффективный.
Империя была отстроена Сталиным на основе жесткой диктатуры, именно под нее были созданы все государственные механизмы. Не будем сейчас обсуждать личность и методы Сталина, но даже самые жесткие его критики не могут не признать, что эти механизмы на практике работали. А вот преобразование диктатуры в 50-е потребовало серьезной перестройки системы, однако сделано этого не было. Расслабившиеся бюрократы – наследники Сталина – наивно считали, что созданные ранее механизмы почему-то будут продолжать так же эффективно работать без их главной доминанты – жесткой дисциплины, основанной на страхе. Разумеется, сразу начались пробуксовки. Но всё же система была весьма устойчива и по инерции проработала еще несколько десятилетий, а условия для развития общества были вполне благоприятными. Насущная потребность в новых механизмах и институтах росла, поэтому в малоэффективной и негибкой государственной структуре постепенно начали прорастать механизмы органичные, эффективные, но, к сожалению, незаконные. Стабильное существование полузаконных систем всегда свидетельствует о неэффективности государственного управления, а в данном случае более конкретно – о его несоответствии растущей культуре масс. Конечно, правоохранители бдили, иногда устраивая показательные порки наподобие процесса над директором магазина «Океан» и т.п., но ситуация развивалась намного быстрее, и на отлов нарушителей просто не хватало ни рук, ни уверенности в своей правоте.
– То есть это уже не бизнес получается?
– Как посмотреть. Понятие коммерческого успеха в СССР вообще было весьма специфическим – организация могла быть в многолетнем убытке, а руководители ее получали ордена и слыли обеспеченными людьми. Бизнес неофициально, но вполне стабильно работал на уровне артистов и их директоров. Впрочем, многие руководители, конечно, были почти открыто задействованы в схемах.
Важно понимать характерную особенность этих схем: выведенные из официального оборота средства шли не столько на обогащение частных лиц, сколько на развитие проектов, инструменты, звук, свет, сценографию и т.д., так что речь не идет о хищениях как таковых – скорее, о не совсем законном, теневом обороте индустрии, вынужденной такими способами компенсировать общую неэффективность экономики. Но властям тогда реально, не для галочки, была нужна эффективно работающая массовая культура – и потому мелкие грешки «не замечали», закрывали на них глаза. По сути это попустительство было особым методом господдержки индустрии.
И, конечно, надо понимать, что из огромных доходов поп- и рок-музыки фактически поддерживалось серьезное, сложное искусство, в том числе классика, джаз, авангард. В целях упорядочения работы филармоний для более точного определения границ между прибыльным и дотируемым музыкальным искусством в СССР даже были изобретены особые термины: «эстрадная музыка» и «академическая музыка». В мировой практике этих терминов нет, но, как ни странно, примерно так же, хоть и в совершенно иных формах это происходило и во всем цивилизованном мире.
– Значит, в этом смысле советская система не отличалась от западной?
– По сути нет, а вот по формам она была очень разной: иногда – необъяснимо жестокой, иногда – просто чудовищно неэффективной, особенно в последние советские годы, а иногда – намного более культурной, чем даже в развитых странах. К примеру, советское музыкальное просвещение и образование – это же памятник культуры мирового значения. Музыкальные школы, училища, консерватории, филармонии – отстроенная в СССР музыкальная система совершенно уникальна, она на протяжении десятилетий эффективно обеспечивала широким массам доступ к искусству, именно ей обязано своим существованием множество шедевров, навсегда вошедших в сокровищницу мировой культуры. Теперь эта система разрушается на глазах, ее поддержка – удел немногих оставшихся энтузиастов и просвещенных руководителей; слава Богу, таковые еще есть и немало. Но государство сейчас не выполняет свою задачу в должной мере, как это было в последние 300–400 лет.
– 400 лет? Мы ведь вроде говорили об СССР и его уникальной системе музыкального просвещения...
– Российская империя существует по сути с XIV в. и до сих пор, смена властителей, религий и идеологий, присоединения и потери территорий – не главное. Поддержкой искусства и культуры российские самодержцы целенаправленно занимались более 500 лет. Точкой отсчета можно считать 1476 г., когда Иван III приказал создать первый государственный коллектив – Хор государевых певчих дьяков (один из старейших ныне действующих коллективов мира, сейчас – Капелла Санкт-Петербурга). Петр I умело использовал музыкантов в продвижении России на международной арене, да и все Романовы уделяли музыкальному просвещению элиты и масс немало внимания и средств. Именно благодаря этому российская музыкальная культура прогремела на весь мир в XIX–XX вв. – здесь и Глинка, и Чайковский, и Римский-Корсаков, и Рахманинов, и Стравинский, сотни иных гениев и всемирно известных талантов. Это всё не просто какое-то спонтанное проявление глубинных талантов народа и не просто отражение экономической мощи империи – это конкретный результат столетий целенаправленной и последовательной политики, продуманной монаршей воли. И потому лишь на первый взгляд кажется парадоксом то, что после 1917 г., когда многие видные революционеры призывали взорвать заодно с храмами еще и филармонии, на нужном месте в нужное время оказался Луначарский. Мое мнение – это совершенно закономерно, не мог не оказаться.
– Луначарский был уникальным человеком...
– Да, он сделал всё, чтобы сохранить преемственность (хотя бы частично) традиционной российской системы поддержки культуры. Советская империя филармониям, театрам и прочим учреждениям культуры выделила финансирование и даже передала лучшие здания в центрах городов – многие до сих пор в этих роскошных залах сидят (далеко не всегда оправдывая возложенную на них высокую миссию – но это уже мое личное мнение с элементами брюзжания). Точное понимание коммунистами важности soft power в какой-то момент дало им реальную и очень нужную тогда возможность доказать на мировой арене, что они не такие уж и людоеды.
– Ну, тогда все были людоедами, и это считалось нормальным.
– Да, история нашей страны просто невероятна и очень показательна. Понимаете ли, советская власть угробила миллионы своих граждан на стройках Беломорканала, на Бутовском полигоне и в бараках ГУЛага, но при этом одновременно десяткам миллионов других граждан создавала условия для почти бесплатного обучения искусствам, посещения концертов и спектаклей. Такого не было ни в одной стране мира, и СССР затратил на это огромные средства. Как ни относись к советским порядкам, именно внимание к музыке, театру, кино, другим искусствам заслуживает особого уважения. Система была крайне неповоротливой и неэффективной, но при этом реально содействовала созданию огромного пласта мировой культуры.
В ЧЁМ СТОИТ СОРЕВНОВАТЬСЯ С США, А В ЧЁМ – НЕ СТОИТ?
– Однако эта неповоротливость очень сильно мешала развитию.
– Думаете, при ином подходе российские таланты подавили бы всех англосаксов, французов и немцев вместе взятых? Если честно, не вижу для этого никаких оснований, чудес ведь не бывает. Соревнование культур – это по сути соревнование экономик, а российская экономика, в XIX в. одна из крупнейших в мире, к 20-м годам XX в. лежала в руинах, была практически отброшена революцией на столетия – так, собственно, всегда происходит после народных революций. Очень многое пришлось восстанавливать с нуля, а занимались восстановлением люди, только что научившиеся читать.
Отчасти поэтому система управления культурой в 30–80-е была нелепой и в чем-то даже смешной, но ведь нас должны интересовать не слова, а дела и их результаты. Так вот, в результате система обеспечила постоянное и объемное производство творческой продукции, значительная часть которой является бесценным достоянием не только нашей страны, но и всего мира. Посмотрите, например, сколько созданных тогда песен искренне и от всей души поют до сих пор и будут петь еще очень долго. А сколько всемирно известных имен, прославивших страну в области серьезной музыки, в кино, в театре? Это реальный вклад в историю культуры.
Государство, конечно, не могло достойно оплатить творческий труд, но при этом строило огромные концертные залы и спортивно-концертные площадки, артисты и авторы обеспечивались множеством внеэкономических льгот и привилегий, продавались миллионы билетов по доступным ценам, дотировались концерты и спектакли в небольших городах и отдаленных районах – людям это помогало не только жить и выживать, но и развивать общество.
1952 г. Симфонический оркестр Челябинcкой филармонии выступает в заводском цеху. Мальчику на первом плане сейчас может быть около 70 лет
Может быть, незначительный, но близкий и показательный пример – Вы сейчас видите в моем кабинете hi-fi-технику, за бешеные деньги закупленную в Японии в 1988 г. для нашего издательского проекта по личному распоряжению заместителя министра культуры СССР (таков был порядок) – она уже списана, конечно, но по звучанию даст фору большинству современных аппаратов. Это мелочь, но показательная – точно так же Росконцерт и филармонии приобретали для ведущих артистов дорогостоящую звуковую и световую аппаратуру, обеспечивали транспортом и даже (вдумайтесь!) приличным жильем. В те времена было много жуткого и отвратительного, но все же нередко серьезно поддерживали творческих людей, при этом уделяли внимание привлечению в руководящие и контролирующие органы хорошо подготовленных специалистов, создавали им нужные условия для работы, а чрезмерный контроль и необоснованное давление не поощряли.
– В США было не так?
– Нет, там была совершенно иная ситуация. Американцы вообще довольно слабо отметились в истории культуры до ХIХ в. – не было там такого количества композиторов, музыкантов, художников, писателей, как в Европе. Но США были созданы народами, входившими в список культурных лидеров того времени, – англосаксами и евреями. Неудивительно, что им удалось создать эффективнейшие на тот момент системы в экономике, политике, финансах – и, конечно, в культуре. Эти системы были построены на свободном предпринимательстве для граждан – т.е. представителей народов, прошедших тысячелетний цивилизационный путь, а следовательно людей не просто образованных, но еще и культурных и осознающих ответственность за систему в целом. (В скобках замечу, что именно эти качества только предстоит приобрести большинству народов мира, именно поэтому свободное предпринимательство в большинстве стран выглядит смешной и опасной для этих стран карикатурой.) А вот американский бизнес свое преимущество использовал – в конце XIX в., когда они начали быстро подминать под себя мировую экономику и финансы, закономерно резко пошла в рост и американская культура.
В США не было – и до сих пор нет – ни централизованной системы музыкального просвещения, ни министерства культуры, ни планового госфинансирования как такового – эта функция была возложена обществом на развитую систему общественных фондов и ассоциаций. В странах высокой культуры эта система весьма эффективна.
– А как же появились джаз, Гершвин и прочие?
– Для этого американцам не понадобилось министерство культуры. Это уже начало классического шоу-бизнеса, построенного на массовых жанрах, чисто коммерческая история – для таких историй тогда в США уже были созданы все условия, в отличие от Европы и всех остальных стран мира. Звукозапись начала развиваться именно в США – технологическом лидере мира. Сначала записывали и выпускали оперных певцов, знаменитых теноров, но быстро поняли, что намного прибыльнее выпускать местную народную музыку, которая вскоре обрела название «популярной» или «поп»-музыки (не все помнят, что этот термин происходит от одного из значений английского слова popular – народный). Индустрия может существовать только на основе массовости – звукозапись предоставила такую возможность. В 1920-е на шеллачных дисках выпускали всё подряд – регтайм, буги-вуги, диксиленд, блюз, госпел, кантри (именно тогда все эти стили, собственно, и сформировались – ведь появилась материальная основа для этого), но самое главное – издавали музыку, исполненную черными американцами. Эту музыку обожали в хулиганском и развратном Нью-Орлеане, но по причинам расового характера ей были закрыты пути в крупные города США, и ее блестяще и талантливо (но всё же чуточку не так) начали исполнять белые артисты. Если Вы, ничего не зная о музыке того времени, посмотрите фильм «Some Like It Hot» (1959 г., в советском прокате «В джазе только девушки»), то у Вас создастся полное ощущение, что джаз создавался в основном белыми американцами. В то время нельзя было иначе, и первая звезда шоу-бизнеса Эл Джолсон в знаменитом мюзикле 30-х гг. «Jazz Singer» только имитировал чернокожего певца, но зрители-то прекрасно знали, что главный герой – еврей. Звукозапись в 20-е начала ломать этот барьер – ведь граммофон не воспроизводил цвет кожи, и «черная» музыка на модной новинке – граммофонных пластинках – мгновенно распространилась и в США, и по всему миру, вытеснив дорогостоящих и не очень понятных простому народу модных европейских мастеров бельканто. Нищим неграм начали платить гонорары, о которых они раньше и мечтать не могли (королева госпела Мехелия Джексон до конца жизни с теплотой вспоминала 25 долларов, полученные за одну из своих первых безумно популярных записей, на которой были сделаны миллионы), а развитие пошло бешеными темпами – спрос был огромным, обороты индустрии росли как на дрожжах.
Для полноты картины важно проанализировать международную ситуацию. Кошмары Первой мировой войны, гражданской войны в России и гитлеризма в Германии на удивление точно и уверенно подтолкнули финансы и, что еще важнее, множество культурных европейцев к перемещению в благополучные США. Культурное развитие Европы тогда резко замедлилось. А там и Вторая мировая – и снова удачно для США, чья экономика тогда стала просто недосягаемой для конкурентов. Соответственно, и американский рекорд-бизнес со всеми его джазами, блюзами и биг-бэндами практически перестал замечать конкуренцию – весь мир поглотили зажигательные ритмы, массово производимые американскими концернами. Не хочу умалять значение джаза и впоследствии рок-н-ролла для мировой музыки, но нужно понимать, что своим развитием и популярностью они обязаны во многом экономическим и политическим процессам XIX–XX вв.
А вот менее развитым странам для сохранения и развития своих культур необходимы специальные системы учреждений и мероприятий (в начале нашей беседы мы это уже обсуждали). Именно с этой точки зрения я назову советскую систему одной из самых продуманных и эффективных.
– Вынуждена согласиться с Вами (хотя, буду откровенна, у меня не настолько радостное впечатление сохранилось с тех лет). Но всё же есть ощущение, что тянется инерционный хвост с советских времен. И когда это поколение состарится, всё окончательно обрушится.
– Разрушение было неизбежно по экономическим причинам. В 1980-м СССР был второй экономикой мира, в 90-е наше место было в позорном третьем десятке, а сейчас место России – девятое, и последние годы оптимизма не добавили. Но значит ли это, что следует, печально сложа руки, наблюдать за разрушением? Думаю, нет – и так думаю не только я. Лично знаю множество людей молодых, энергичных и считающих своим долгом прилагать усилия не только для сохранения, но и для развития российской культурной системы.
– Система господдержки культуры рухнула вместе с СССР.
– Да, это всегда было очень сложной задачей, и в 80-е не нашлось гения, которому это было бы по плечу. После развала СССР одна группа не особо талантливых людей сменила другую аналогичную, обе порадовались наступившей ясности, незаметно для восторженной публики слились обратно и пошли дербанить богатейшую страну мира. Не до культуры тут, знаете ли.