Фантомас  Егорыч решил узнать, как нынче поживает русский авангард. Он слушает Веру Сажину и Германа Виноградова, попутно рассуждая о шаманизме, городских сумасшедших и партийных функционерах – любителях андеграунда.

Сегодня мы попали на такой вечер... я на это никак не рассчитывал. Дело в том, что в предновогодние дни концерты дают либо звезды, либо корпоративщики, либо сумасшедшие. 

А по понедельникам дают концерты вообще особенные люди. На таких особенных я и пошел. Это были Вера Сажина и Герман Виноградов.

Я пришел, когда Герман Виноградов уже выходил на сцену. Он был в псевдоновогоднем костюме и с серебристой гитарой, весь благостный и светящийся. Поздравил всех новогодним стишом и призвал к добру:

- Сейчас такое время - надо, чтобы добро перло!

...Когда-то году в 92-м мы всей тусовкой ходили на его спектакль – в какую-то причудливую квартиру в центре Москвы, где располагался его театр бикапо.  Там был полумрак, странные ароматы, какие-то ведра, музыкальные подвески – полые трубы на веревочках разных размеров (от маленьких до гигантских), сам Герман, лысый и потусторонний, мистические заклинания и стишок, намертво застрявший в памяти:

- ...хорошая погода

А мы е...аные грибы

 Из подземелья огорода

Вкушаем гнилости плоды...

За точность цитаты однако не ручаюсь.

В общем я ожидал таинственного днища, мрака и жути. Но никакой жути не последовало, напротив, все было  весьма умиротворяюще.  Виноградов  начал  с чтения стихов со свежеизданной книжки с иллюстрациями Татьяны Мавриной, потом перешел на песни. Ему помогала группа – трое человек  с ноутбуком, терменвоксом  и диджерриду. Причем было непонятно сначала, что это музыканты, они поднялись на сцену из зрительного зала, да и зрители сами как-то мало отличались от тех, кто на сцене. Это была и молодежь, и люди сильно старше...   вообще было видно, что случайных людей тут нет. Публики было немного, от силы 25-30 человек.

Герман исполнял русский дремучий психоделик, пел про бутылку водки на столе и ацидофилин, улыбался ласково и ревел в микрофон. Звук в Вермеле был откровенно адский, половины слов я не разобрал.  Запомнилось  про старьевщиков в 50-60х – такая  брутальная скороговорка. Что-то типа «я вынул ножик из чехла, на Дед-Мороза  я чихал, шурум-бурум». Где-то это перекликалось с Мамоновым, а еще я  вспомнил другого брутального дядьку, переквалифицировавшегося в уличного оркестранта - Карла Хламкина. Но хочется избежать неуместных сравнений, потому что Виноградов видимо все это практиковал давно и совершенно независимо от вышеперечисленных персонажей.

В какой-то момент Герман надел парик и снял очки, и надел другие очки. Концерт был прошит невидимой концепцией. Главный шаманил, и зал погружался с ним все глубже. А в конце были бенгальские огни.

Потом был перерыв, и вышла Вера Сажина. Она была с балалайкой, а ни с каким не с баяном.

Вообще надо сказать, что я пришел сюда даже больше из-за Веры, нежели из-за Германа.

Веру Сажину принято позиционировать как  поющую баянистку, опирающуюся на шаманские традиции, практикующую древние техники пения и пр. Но, по мне, никакой это не шаманизм, а самый что ни на есть русский постмодернизм и изрядная доля уличного сумасшествия.

Этот женский типаж – вообще из исчезающих, хотя и теперь его изредка можно встретить в российской глубинке и не только. У нас по касательной к этому типажу  полоумной (или юродивой) тетки  прошлась  Светлана Бень, но Вера Сажина копнула куда глубже. Городская сумасшедшая – такой же непременный атрибут провинциального бытия, как и уличный алкоголик. И, на мой взгляд, это гораздо интереснее и сюжетно богаче, чем просто  шаманизм. В самой ситуации поехавшей крыши  - бездна трансцендентальных состояний, располагающих к массе интерпретаций. Таких женских  типажей очень мало на нашей сцене, и в идеале я бы хотел увидеть спектакль от Веры Сажиной – такой же развернутый, как и у Мамонова.

- Я люблю пионеры. Сучки, темные очки*.

На второй песне появился баян.

И голос - его поначалу немного, но он правильный. Не столько в плане нот, сколько  в плане передачи психологического состояния.

Очень жаль, что из-за хренового звука нельзя было толком расслышать слова.

Сажиной помогал человек с ноутбуком и еще один -  с какой-то штуковиной  струнного типа. Может дутар, а, может, эрху, я не разглядел. По-моему там две струны.   Сама  Вера была в парике, на голове бархотка.

Но самый прикол - справа у сцены за столиком сидел Митрохин! Живой Сергей Митрохин, тот самый председатель Московского регионального отделения партии «Яблоко».  Я сразу вспомнил Всеволода Чаплина с его любовью к Псою Короленко. Вообще это здорово – у каждого функционера должна быть своя любимая звезда андеграунда. А иначе это не жизнь, а так – отбываловка на должности.

Вера пела очень разные вещи. Третья была хорошим брутальным роком, а четвертая - кавер на Мамонова. Потом пошли всякие  шаманские дела, горловое пение, глоссолалии и прочие дикие игрушки. Была старинная легенда про Маринку-верятницу, вещь из сборника Кирши Данилова, песня про тревожащую по ночам Валюшу. Слышалось что-то про черепа туров... или турок. Вера то пронзительно-писклявая, то  грубая, и вся в себе. На песне под гусли мне пришлось уйти – было уже очень поздно.

Я честно скажу – я, наверное, выродок, но я вышел счастливым и немного смятенным.

Меня брала оторопь от полнейшей беззащитности  этой культуры. Не знаю, как бы это восприняли нынешние «новые выхолощенные» - сейчас ни у кого нет смелости на такие концерты. Та субкультура, что демонстрировалась сегодня – это явно слепок из прошлой жизни.   И Герман Виноградов, и Вера Сажина  – представители того напропалую безбашенного и падкого на эксперименты времени, когда все эти формы и смыслы рождались. И они пока  - живы, и, надеюсь, здоровы, и  мы можем это слушать. А после них уже ничего подобного не будет.

*  За точность цитаты не ручаюсь.