http://vk.com/event69221347
http://vk.com/marinadante

Марина, раньше твоим фирменным кредо были выступления исключительно под живой рояль. А сейчас концерты, как и ближайший в Особняке Носова, часто проходят в два отделения, одно под рояль, другое под синтезатор, причем это иногда анонсируется как «поединок рояля и синтезатора». Не чувствуешь ли ты, играя на синтезаторе, что как бы «изменяешь» живому звуку?

Особняк Носова для меня идеальное пространство, не устаю об этом повторять. Музейные, и в тоже время домашние уютные стены, которые дышат традицией и современностью… Несомненно, игру на живом рояле ни с каким цифровым аналогом не сравнить. Но у меня есть песни, которые лучше звучат именно с Курцвейлом. И дело даже не в различии звуковых тембров фортепиано, органа и клавесина, а в возможности приблизиться к воплощению замысла песни! Ведь некоторые из них отсылают к Средневековью и естественным образом звучат на клавесине, а некоторые в звуках органа обретают «неземные» обертоны смыслов… Есть песни, которые максимально стремятся к симфонизму и потенциальной аранжировке - и тут возникают струнные, piano strings…. Хотя я не аранжировщик, скорее сочинитель: мне гораздо интересней путешествовать по неизведанному пространству, чем по уже пройденному…

Ты часто говоришь, что очень любишь Средневековье, средневековую музыку. А что тебя в ней привлекает в музыкальном плане? Что, по-твоему, музыка потеряла в дальнейшем – не сейчас, а, скажем, к XVIII-XIX веку, когда, как принято считать, она достигла пика своего величия?

Средневековье максимально разделило дух и плоть, не случайно это время называют «черно-белым» средневековьем. В искусстве, не только в музыке тогда был силен вертикальный, религиозный вектор. И человеческое - психологическое, эмоциональное  – еще не было так явственно… Роль творца здесь – самозабвенное служение высшим началам – Богу, Искусству, Идее, Красоте. Конечно, художник в творчестве проявляет своё «я», но оно постоянно вовлечено в иерархическую подчиненность… ни о каком самовыражении и эгоцентризме и речи тогда не могло быть. Поэтому в средневековой музыке для меня очевидно присутствие «неба» во всех смыслах…Венские классики завершили этот период, на мой взгляд. И условно говоря, после Моцарта человек обратил свой взор на себя, искусство (музыка) стало более психологичным, а значит и более упрощенным. Приоткрылась дверь хаоса «человеческого», и дальнейшее развитие музыки пошло по этому пути – в сторону подсознания и плоти…Хотя я не музыковед, и мои рассуждения можно и оспорить.

По всему видно, что ты начитанная девушка, достаточно вспомнить твою песню «Я люблю Кьеркегора и Джетро Талл», ведь мало кто сейчас читает Кьеркегора! А что за музыкальную литературу ты читаешь, что могла бы посоветовать?

Ну, насчет того, читают ли сейчас Кьеркегора, думаю что даже очень читают. И не только философы…Актуальность этого мыслителя, теолога и поэта – для меня очевидна. Музыка Баха ведь не устаревает в веках… А про музыкальную литературу скажу, что если бы не Сергей Гурьев, то никогда бы и не обратилась к ней. Потому что музыку люблю слушать, а читать про нее – не очень. Но не было бы такого моего интереса и погружения в блюз, если бы не прочла замечательную книгу Конен «Пути американской музыки». Да, я знала про чудо Телониуса Монка, слушала в юности его на виниле, но про традиции и истоки этой музыки ничего не знала. Явление джаза - достаточно чуждого академической традиции, в которой я родилась, училась и теперь творю, намного стало понятней…Например, король фортепиано Владимир Горовиц посетив концерт Арта Тейтума, был  потрясен этим пианистом… У меня подобное потрясение возникло после прочтение книги, просмотра фильмов и прослушивания этой музыки: причем не только на ниве фортепианного исполнительства. Потом хорошая музыковедческая литература дает понимание развития искусства - интересны его закономерности; что-то вроде маятника: когда на поверхности сначала превалируют одни парадигмы, а потом – другие. Последовательности, контрапункты и структуры постепенно просвечиваются сквозь слои исторических и биографических фактов и умозаключений. Например, с точки зрения развития музыки очень познавательна, на мой взгляд, книга Андрея Горохова «Музпросвет» - от музыки 60-х до наших дней. Она написана очень субъективным, живым и остроумным языком, с особым авторским обаянием, и в тоже время выдерживает серьезный научный тон повествования. Например, как сквозь смены стилей и направлений стал прорастать такой монстр, как саунд – звучание, которое в современном восприятии стало чуть ли не главным критерием…

Вообще, в связи с песней про Кьеркегора и Джетро Талл накопилось сразу несколько вопросов. Например, ведь это такие разные явления, Кьеркегор и Джетро Талл! Философ позапрошлого века и ныне существующая рок-группа… Это просто твои вкусы из разных непересекающихся областей культуры – или их для тебя объединяет что-то более глубокое?

Да, для меня - они объединяются во фразе, которую Кьеркегор сказал про себя в своих дневниках: «Я весь – размышление о самом себе, от начала и до конца»… Непохожесть и максимальная проявленность в искусстве – субъективного неповторимого «я». Да, Jethro Tull принято относить к арт-року, но их творчество и изменчивость этого творчества – наряду со стилевым разнообразием - несут мощнейший отпечаток личности творца. И возможно, оба они каким-то непостижимым для меня способом зеркально отражают мою личность. Я согласна с каждым словом  и пробелом между слов у Кьеркегора, а музыка Jethro Tull – бежит по моим венам, настолько она близка, понятна и интересна мне… Особенно обожаю поздний Jethro Tull, как и сольники Яна Андерсона – например, очень восхитил его альбом 2014 года! Можно долго говорить о гремучей смеси из традиций народного английского фолка и академического симфонизма в его музыкальном мышлении, но никуда не уберешь – от Богом данного мелодического дара, Божественной изюминки, которая не дает спутать Jethro Tull ни с какой другой группой, я уж не говорю о неповторимой манере игры на флейте. Скажем, мелодический дар Элтона Джона – тоже из той же серии «нас мало избранных», о которой говорил пушкинский Моцарт... Я вообще думаю, что этому невозможно научить, это дается свыше – мелодический дар. И еще думаю, их объединяет максимальная жертвенность - фанатичное монашеское служение своему делу, ради проявления высших категорий: красоты и духа. Да – у них абсолютно, на мой взгляд, средневековый почерк… Одного можно назвать – рыцарем веры, другого – рыцарем музыки…

И ещё насчет Кьеркегора, насчет того, что сейчас редко встретишь человека, читающего философскую литературу не по специальности, а для удовольствия. Ты можешь описать, что это за удовольствие – читать философскую литературу, на примере Кьеркегора?

С Кьеркегором меня познакомил Сергей Исаев (тогда ректор ГИТИСа), философ и переводчик трудов этого знаменитого датского теолога. Он читал у нас философию и задавал учить авторов не по учебникам, а по их трудам. Сергея Исаева убили, и он не дожил до 50. И до сих пор никак не могу смириться с этой потерей… Параллельно с моей учебой в ГИТИСе в моем любимом театре «Школа драматического искусства» режиссер Анатолий Васильев ставил со своими учениками Диалоги Платона. Позже я написала диплом про этот театр... И философию я восприняла и как читатель, и как зритель. В общем, влюбилась в неё на всю жизнь. И Кьеркегор здесь не отдельная фигура, запавшая в душу, но явление, возникшее в процессе погружения в философскую традицию - школу… Каждый мыслитель – серьезный профессиональный философ - создает свою модель мира не на пустом месте, а отталкивается от предшественников. Так и Кьеркегор у меня проявился не на пустом месте, а в ряду других философов-предшественников и последователей: от Сократа до наших дней: Хайдеггера, Делеза, Бодрийяра... Но Кьеркегор среди великих умов – для меня стал особенным. Возможно, благодаря блестящему переводу Сергея Исаева и его жены Натальи Исаевой. Стиль этого экзистенциального путешествия можно сравнить с кольцами спирали, когда идея выражается не тезисами и терминологическими конструкциями, и застывает тем самым в немом метафизическом пространстве. А постоянно мерцает – живет, экзистирует - сквозь множество кругов отсылок и повторений, таких поэтических заговоров… Читатель сам движется вслед за автором и рождает внутри себя, по мере прочтения текста свои истины прозрения. Провидец экзистенциализма, живший одновременно с Достоевским, так художественно, поэтически пламенно и глубоко заглянул в человека, как никто другой, на мой взгляд. И прочертил путь к вере, ведь его идеал – не безбожник-постмодернист, а человек-христианин. Каждый, читая его труды, восходит по ступеням лестницы Иакова: такое существование как осуществление себя в истине. Эти чистые структуры заставляют человека почувствовать свой путь. А путь – это решающее, как говорил философ...

У тебя есть кавера на бардов – Высоцкого, Окуджаву, Веру Матвееву, Галича. При этом твои собственные песни намного сложнее в музыкальном плане. Расскажи, как ты работала над переложением бардовских песен на фортепиано, не возникало ли у тебя конфликта с ограниченностью их музыкального материала? Как ты решала эту проблему?

Нет никаких проблем не возникло, просто те немногие каверы, которые я пела и пою, совпадают со мной музыкально и тематически. На Галича я сочинила музыку, потому что его стихотворение совпало с моим поэтическим ритмом один в один. Остальные песни чужих авторов были «присвоены» мной как эксперимент погружения в иное творческое пространство. И если бы эти песни не были бы мне интересны – музыкально, в первую очередь, - то вряд ли я бы ими занималась. А вообще, у меня редко возникает мысль петь чужие песни, и со временем каверы как-то быстро исчерпываются изнутри, становятся мне не интересны. Проверку временем выдерживают разве что романсы…

Наверное, самая необычная песня твоего репертуара «Лили Марлен» в версии Бродского. С одной стороны, немецкий марш, с другой стороны – поэтика Бродского, вроде бы совсем уже трудно соотносимые с тобой стили. А как ты в этом случае смогла преодолеть «сопротивление материала»?

Опять же никакого сопротивления материала. Я очень люблю Бродского и это был решающий фактор. Кроме того сам поэт в своем завещании запретил перекладывать его стихи на музыку – и, кстати, многочисленные версии песен на стихи Бродского нарушают его авторскую волю. А здесь - переложение знаменитого марша, который легендарно прозвучал из уст Марлен Дитрих. Про маршевость «Лили Марлен» –  не задумывалась даже. Просто хотелось погрузиться в этот ретро-стиль…

Для рок-музыки в России очень важную роль играют рок-барды, это, можно сказать, её национальная особенность, связанная с «литературностью» нашей страны. А почему у тебя есть кавера на старых бардов, а на рок-бардов – ничего нет? Тебе их творчество более чуждо?

Я вообще не тяготею к бардам - разве что, к средневековым менестрелям. Перекос русского рока в текстовую сторону мне всегда не нравился – возможно, поэтому так мало любимых групп и музыкантов. Кавера у меня возникли по вдохновенной инициативе Сергея Гурьева, он предложил мне этих авторов… Попробовала, получилось и успокоилась. Перепевать живущих и здравствующих современников пока не хочется. Вспоминаю Бродского, как он радел за чистоту авторской интонации. Я тоже трепетно к этому отношусь: ревностно - к своей, и бережно - к чужой. Сегодня мне важно искать собственные музыкальные дорожки. А из наших современных рок-групп мне интересны «Вежливый отказ» и «Аукцыон»… Бориса Гребенщикова – просто люблю, необъяснимо. Выступаю в «Акустической ассоциации» вместе с очень самобытными авторами, творчество которых меня тоже вдохновляет. Парадоксальный Александр Репьёв, атмосферный Алексей Воронин, свингующий Дмитрий Легут – они творят здесь и сейчас, в этом многообразном музыкальном котле, где нет никому и ни до кого дела…

Ты говорила, что очень любишь братьев Коэн – и при этом по всем параметрам можешь считаться некоммерческим музыкантом. Сейчас все некоммерческие музыканты обсуждают посвященный, по сути, этой теме новый фильм братьев Коэн «Внутри Льюина Дэвиса». Что ты думаешь об этом фильме и о проблемах некоммерческой музыки в этом свете?

Возможно, я не понимаю всех этих законов шоу-бизнеса, которые выпекают из сырых неизвестных групп готовых коммерческих музыкантов. Я убеждена, что есть самобытная и подлинно талантливая музыка, а есть – мусор музыкальный, пусть даже и в профессиональном - да каком угодно! - фантике. Но время все расставляет на свои места. Энтони Хегерти (солист группы Antony and the Johnsons – прим.ред.) тоже может показаться некоммерческим, но все не так…

А что касается этого фильма братьев Коэн, то, думаю, он очень многоплановый, философский по смыслу. Для меня он интересен, прежде всего, темой преодоления постмодернистского сознания, образец такого метамодернизма в искусстве. Это на поверхности, герой фильма – музыкант-неудачник, изгой и маргинал – пограничное существо, вызывающее то жалость, то ненависть. А на самом деле – он закрыт как знак, означающий определенный алгоритм поведения - модель взаимоотношения мира и человека.

Жить для «я» значит в каждый момент объединять возможное и необходимое в становлении, что есть сама реальность. Здесь герой бежит от мира, необходимого, читай - ответственности, воли и неизбежности – в ответ мир мстит, как бы перечеркивает возможность. Враждебная реальность буквально не дает сойти персонажу с места, при всех мытарствах он стоит как бы на месте. Случайный и нелепый мордобой в начале фильма, в финале этот мордобой уже кажется закономерностью и естественным исходом для существа, который сам выбрал этот путь: отказа. Он отказывает другим в теплоте и человечности, мир отвечает адекватно: старик-отец отворачивается. А мир поворачивается к нему дерьмом. Эгоистичное существо, брошенное во враждебный мир Богом. А Бог у Коэнов, как всегда, не вмешивается - на первый взгляд… Но и это не так. На самом деле, Бог говорит от лица других: ветхозаветная отповедь - ненависть женщины, испуганный и растерянный взгляд кошки, беспомощное молчание заснувшего на заднем сиденье авто старика. Их наш герой оставляет на полпути на безлюдной дороге, но и сам сходит с пути. Вопрос: куда? Да все на то же место – собственного хаоса сознания. Анти-Улисс - жертва постмодернистского сознания. Человек бегущий и отказывающий, отвергающий реальность и тем самым - будущее. Он пытается уйти в матросы - бегство в море – так же не очень рефлексируя по поводу того, что отказывается от своего призвания музыканта, но и это не получается. Убегающему от себя нет спасения, как и нет пристанища. Его музыка, где герой равен себе самому и предельно обнажен – не слышна миру, потому что мир адекватно отвечает его человеческой глухоте, мстит: зрители равнодушны к чужой боли, а продюсеры нещадно обманывают и высокомерно выносят своё «нет». И эта позиция «псевдоизбранности» художника, вероломности его художественной воли – ну, постмодернистская вседозволенность и мнимая свобода - рассыпаются в пух и прах о сознание того, что в этом мире искусство – не индульгенция в рай… Ты такой же, как и те безликие тени в зрительном зале, безвольный и грешный…

Еще в связи с фильмами братьев Коэн, которых я просто обожаю: да опять же за их интеллект и безупречное чувство стиля… Вот, главное еще, хотелось бы отметить гениальные саундтреки Ти-Бон Бёрнетта. Этот человек довёл саунд до высокого искусства. Кто еще сомневается, советую послушать альбом Роберта Планта с Элисон Краус, или Элтона Джона с Леоном Расселом, или его же последний альбом «The Diving Board»... А волшебные барабаны Джея Беллероуза (постоянного ударника Ти-Бон Бёрнетта – прим.ред.) вообще достойны отдельного разговора…

Этим летом исполнится 60 лет со дня рождения Сергея Курехина, замечательного пианиста, который тоже балансировал между серьёзной музыкой и роком… Находишь ли ты что-то созвучное себе в его творчестве?

Да, Курехин мне интересен, но не близок. Он гениально играет с формами и стилями, пытается создать из хаоса – музыку, а музыку превратить в хаос. Я хаос не приемлю изначально. Его пограничное положение - между роком и академизмом – это вообще естественное положение людей, которые пытаются сказать что-то «свое» в искусстве. И он во многом – явление этого постмодернизма, о котором уже говорилось выше… Думаю, что если бы он не ушел так рано, то возможно пришел бы к преодолению постмодернизма – например, с вектором в игровые структуры - в музыке, как в театре этим занимается Анатолий Васильев...

Если бы у тебя была возможность записать свои песни с симфоническим оркестром, к какой музыкальной традиции это можно было бы отнести? Ты бы оказалась, например, последовательницей Свиридова и Гаврилина – или в каком-нибудь другом музыкальном русле? Можно ли его как-то охарактеризовать, обозначить?

Возможность аранжировки - и тем более оркестровки моих песен - настолько пока эфемерна, что не стоит и говорить. Думаю что стиль – изначально заложен в самих песнях, и было бы противоестественно его под чего-то подгонять - и даже вредно чему-то следовать…Нужно во всем искать свою дорогу, пусть и очень узкую, но – свою.