Когда человек поёт о религиозных поисках и обретениях, у слушателя нет-нет да и возникнет вопрос: «А дорос ли сам автор до тех строк, которые его Бог сподобил записать и произнести?» Вопрос этот обозначим, как праздный — ведь по большому счёту, если автор выразил наши чаяния и страхи, то и довольно с нас. То, что человек считал нужным сообщить нам о своих отношениях с Богом, он сообщил. Дальше всякий из нас пусть вспомнит слова, сказанные преподобному Антонию Великому: «Внимай себе».

В песнях Павла Федосова есть место тишине. И эта тишина делает их более честными, как будто не позволяет «заезженным» штампам вломиться в ткань текста. И если Павел говорит о присутствии Христа в человеческой жизни, то он не пытается делать вид, что уже сняты все вопросы.

«Лечение воздухом» во многом продолжает предыдущий альбом Павла «Песни про жизнь». Но по форме он более строгий и, может быть, более нервный. Как и на большинстве записях Федосова, здесь только голос и акустическая гитара — при этом стало больше музыки из-за мелодически простых, но выверенных инструментальных проигрышей, органично дополняющих вокальные мелодии. Мне показалось, что здесь больше собственно песен, а не декламации стихов под гитару. Впрочем, как давний слушатель Павла, скажу, что он всегда к этому стремился.

На новом альбоме более 20 очень разных песен, при этом он слушается, что называется, на одном дыхании, то есть как некое цельное, эмоционально сбалансированное произведение, в котором и такой давний хит, как «Жизнь течёт под кожей», исполнен в более спокойной манере, чем на концертах, так, чтобы слушатель обращал больше внимания не на драйв, а на смысл пропеваемых строк. Драйв остался, но он как бы уведён на периферию восприятия. Даже настоящий гимн «Доберёмся до берега» Павел поёт так, как можно петь гимн, обращаясь к кому-то одному, сидящему на расстоянии вытянутой руки. Близость — вот что отличает всех, о ком Павел рассказывает: древние подвижники, нынешние суетные жители мегаполиса или даже литературные персонажи, все они очень конкретны и будто вот здесь рядом, будто можно их коснуться.

Павлу удаётся переплавить в собственную уже узнаваемую манеру и ритм-энд-блюз («Вот тебе утро, брат»), и фанк («Подмосковная история»), и что-то русское народное в сочетании с барокко («Белая мука»). Впрочем, эти подробности по-своему занимательны, но не так уж важны. Главным остаётся то направление душевного движения, о котором Павел не устаёт говорить.

Игорь Лунёв