Казалось бы, время печатного самиздата кануло в далекое прошлое вместе с развитием интернета, однако журнал Пантеон Андеграунда - явление, существующее вопреки этому факту. О том, почему такой журнал в наше время стал возможен и даже необходим, и пойдет речь.  Также мы задали несколько вопросов главному редактору журнала Марии Жень-шень - о том, как все начиналось.

 

Если бы меня попросили написать вкратце рецензию на этот журнал, я бы написала так:
«Памятник советскому и постсоветскому андеграунду 80-х – 90-х годов».
Пантеон Андеграунда – очень точное название журнала. Одно из значений этого слова – общее название для места захоронения известных людей. В журнале очень много статей посвящено людям постсоветской рок-андеграундной субкультуры, которых уже с нами нет (А.А. Дидуров, Клещъ, Хвост, Ступа, Наталья Медведева). Большинство интервью, обзоров и аналитических статей – о группах, работающих в жанрах, уже ставших классикой либо архаикой (панк-рок, фолк-рок, «сибирский рок»). Текстов про рэп, инди-поп и всякую хипстерскую музыку тут не найдешь.

И вообще, когда я открыла этот журнал – меня нахлобучило. Мне показалось, что время остановилось.

Признаюсь, у меня, как и у всякого человека, оказавшегося «внутри» ситуации, предвзятое отношение к этой субкультуре. Когда я с ней соприкоснулась, она уже была на излете. Это была хреновая компания. Плохая организация концертов – практически всегда. Политика добровольной резервации – когда сознательно существуешь для узкого круга. Повальное копирование легенд (в основном сибирского рока) – идейное содержание и форма выражения, как правило, были сняты в ноль. Поиск свежих музыкальных решений, создание новых направлений – не слышали о таком. Ну, и вишенка на торте – обилие алкоголя и наркотиков. Моим это было, пожалуй, только в одном. В ощущении стремительно уходящей эпохи и вообще хрупкости земного существования.

Тем удивительнее, что Мария Жень-шень – человек явно более молодого поколения, чем мое, физически не успевшей застать многих бойцов ушедшего века, – проявила к ней такой интерес и продемонстрировала такое знание предмета.

Но с тех пор, как всё это было в активной фазе развития и находило отклик у немалой части молодежи, прошло довольно много лет. Локальные герои местного подполья, не засветившиеся в хронике ушедших лет, могут просто-напросто исчезнуть, и о них никто и не вспомнит. Не расскажут про тех, о ком не писали тогдашние музыкальные журналы, кого не показывали по радио и тв, про которых не упоминали на музыкальных интернет-ресурсах (последние тогда еще были в зачаточном состоянии). И будут потомки фантазировать про это время, которое, как и любое другое, обрастает своей мифологией. В Пантеоне Андеграунда этот миф, эта ушедшая натура очень ярко воспроизводится. Такая фиксация времени необходима как минимум для истории. А то теперешняя молодежь на полном серьезе думает, что тогда «никаких независимых групп не было, потому что было сплошное эмтиви и Наше Радио».

В этом как раз самое интересное – журнал составлен так, как будто данная субкультура не умерла. Будто она существует, живет, дышит и развивается. У нас были попытки ее зафиксировать: те же «Песни в пустоту» Александра Горбачева и Ильи Зинина или «Формейшен: история одной сцены» Феликса Сандалова. Но там видно, что люди все-таки вовне этой культуры, дистанцируются или просто от нее далеки. Здесь же не возникает ни малейшего ощущения, что автор вовне. Догадаться об этом можно лишь по некоторым хронологическим ошибкам (например, мы с Юлей Тузовой начали выступать на местной сцене в одно время – конец девяностых), которых, однако, в целом сравнительно немного.

Что же представляет собой журнал? Аналитические статьи, интервью, знакомство с группами, литература, стихи, рецензии и даже рекомендации экспертов по поводу клубов. Весь тот классический строй, так хорошо знакомый по самиздату 80-х и 90-х годов. Однако журнал находится в развитии, и издание 2016 года отличается от последующих номеров, выпущенных спустя год. В более поздних номерах присутствует бóльшая системность: например, появляется оглавление.

Вообще, несмотря на явную ориентацию на «исторических» персонажей, довольно много всего рассказывается и о современной сцене, причем музыкантами дело не ограничивается – интервью берутся у звукорежиссеров и у организаторов квартирников и различных арт-пространств. При этом современные реалии чужеродными, относительно заданного контекста журнала, совершенно не выглядят. Последний, 5-й номер 2018 года, порадовал расширившимся «ареалом обитания» (теперь его можно приобрести в Пскове, Орле и Тамбове), большой частью, посвященной «внутренней кухне» различных неформальных организаторов концертов, а также обзором музыкальной инфраструктуры Пскова и Калуги.

По ходу знакомства с Пантеоном Андеграунда у меня появилось желание задать несколько вопросов Марии Жень-шень. О том, как всё начиналось, есть ли разница между музыкальными направлениями, а также про свободу, коммерцию и пассионарность – читайте ниже.

- Как возникла идея делать журнал Пантеон Андеграунда?

- Ну как сказать… Есть люди, которые просто слушают музыку, а есть те, которым этого мало. Они приучены критически воспринимать музыку. Алексеев Александр Валерьевич, который проводил рок-семинары в Московском государственном педагогическом институте, очень в этом на меня повлиял. Мы много слушали и анализировали песни Летова, Дягилевой, Цоя. Причем выслушать другую точку зрения и ее «разобрать» считалось, собственно, целью этих семинаров. А намного позже я познакомилась с Дмитрием Шабановым, он в 2014 г. активно проводил музыкальные мероприятия и сам участвовал. Так я лично познакомилась с Евгением Кокориным, Романов Неумоевым, Тимофеем Черепановым и много с кем еще и смотрела на них, прежде всего, как на Авторов. В итоге проявился интерес к личности человека как к творцу. И желание создать журнал, в котором каждый участник делился бы своим личным опытом Автора, восприятием песен и историями их создания, родилось как нечто само собой разумеющееся.

 
- Почему вы решили назвать журнал именно так? Как вы бы сформулировали значение слова «андеграунд»?

- Объясню концепцию. В античной мифологии каждый персонаж – или бог, или полубог, или герой. Даже простой смертный – неотъемлемая часть огромного замкнутого мира. Мы все так жили и будем жить. Именно пантеон подразумевает объединение всех богов. Но в данном случае произведем замену – Авторов, то есть независимых в своем творчестве людей. Андеграунд, прежде всего, – это независимое от вкусов большинства творчество, оно может проявляться в разных видах искусства и всегда обособленно существует, из него потом много чего будут черпать для будущих поколений.

Пантеон Андеграунда – это символ объединения всех независимых Авторов, живущих среди нас (или уже не среди нас), и транслирующих то, что заставляет думать и чувствовать себя и мир наиболее остро.

- Каковы ваши музыкальные вкусовые пристрастия были на тот момент? Как они формировались? Наверняка дело началось со знакомства с популярной рок-музыкой?

- Мои музыкальные пристрастия особенно не изменились. Да, я слушала Наше Радио, записывала на кассеты те треки, которые нравились, а купить полноценную кассету с альбомом – денег не было. Классику, Чайковского, например, или Баха, или национальную, или романсы в исполнении Вари Паниной, Вяльцевой… Всегда все это слушала. Короче, я меломан.

- Насколько я понимаю, вы по возрасту младше многих из тех, кто слушали группы постсоветского андеграунда в годы его активного существования. В связи с этим вопрос: сейчас люди 80-х и 90-х годов рождения интересуются совершенно другой культурой. Это хипстеры, рэперы и пр. Затронуло ли Вас это? Знакомы ли группы СБПЧ, Наадя, Padla Bear Outfit, Ploho, Четыре позиции Бруно и др., а также рэперы типа Хаски, Скриптонита и пр.? Как вы обозначите разницу между теми группами, о которых вы пишете, и вышеупомянутыми?

 - Я думаю, что надо смотреть шире на появляющиеся музыкальные направления. Все равно суть песен у всех одна. Способ донесения разный. Рэп в своем роде интересное явление. Да и не явление уже – он уже как больше 30 лет у нас. На смену ему обязательно лет через 30-40 придет что-то в новой музыкальной форме. Да, я знакома с творчеством Хаски, Гнойного и Oxxxymiron. Но лично я отношусь к их творчеству, так сказать, параллельно, индифферентно. Это очень мощная и вычурная коммерция. Ну и пафоса фонтан. Хаски, кстати, не особо понимает, почему его песни так любят. Шутит, что ли?

Хипстеры... Они из себя хоть интеллигентов строят и чего-то читают. За них можно в этом плане порадоваться. Рэперы транслируют культуру трущоб, хипстеры же – как новая интеллигенция (по аналогии с новыми русскими) транслируют псевдонаучность и псведолитературность. А уж те, кто действительно обладает глубокими знаниями, как правило, внимания к себе не привлекают и к хипстерам не относятся.

Существует граница между теми группами, которые ездят по стране с крупными концертами, транслируются по радио, и теми, которые являются участниками журнала. Эту границу составляет максимальная упрощенность материала, коммерция, пафос и пассионарность (если рассматривать этот термин как «непреодолимое внутреннее стремление к деятельности, направленной на изменение своей жизни, окружающей обстановки, статуса-кво. Деятельность эта представляется пассионарной особи ценнее даже собственной жизни, а тем более жизни и счастья современников и «соплеменников»). Это я говорю в общем и целом, и отнюдь не про каждого.
Да, все выше вышеуказанные товарищи являются яркими представителями вот этих всех четырех составляющих, и, таким образом, они по «ту границу», яркую, мощную, но настолько зависимую от денег, что не дай бог – крупный кризис или что-то случится с меценатом… Ну, в общем, вы поняли.

И по другую границу – герои журнала, каждый из которых – сам себе хозяин, это энтузиасты, свободные музыканты. Аудитория их находит – и это заслуга самого хозяина творчества: помощников, по сути, нет. И все держится на силе воли, желании развиваться и доносить до слушателя свои песни. Небольшие клубы, квартирники-природники, фестивали – места для представления своего творчества. Отнюдь не концерты в Олимпийском. Почему? Потому что неформат. Потому что если Бранимира, Дочь Монро и Кеннеди, Теплую Трассу или Андеграунд (Иркутск) пустить на Наше Радио, то… Как вы думаете, что будет? Нет, слушатели-то как раз и обрадуются, ибо давно соскучились по музыкальному разнообразию, а вот люди, решающие и составляющие контент, – нет, потому что это все «грузилово» и потому что в итоге не приносит деньги. А потому и неформат. Где демократия?

Конечно, каждый андеграундный музыкант мечтает о максимально большой аудитории, но мало кто из них для этого согласится принять условия вышеуказанных четырех пунктов. Здесь, как бы проще сказать, такой психотип соответствующий должен быть. Потому этот пласт культуры остается обособленным... И можно только улыбнуться, когда какой-нибудь рэпер споет что-то на свой лад из Непомнящего или Башлачева.

 

- В продолжение вопроса о молодежных субкультурах. Как вы относитесь к «новым рокерам», появившимся совсем недавно и являющимся поколением, пришедшим вслед за хипстерами и рэперами нулевых годов? Знакомы ли вам Пошлая Молли, Гречка, Монеточка? Они ближе к «формату» или к андеграунду, как вы считаете?

- Они в моем понимании не рокеры, для меня они – представители нового поколения – поколения 2010-ых. Их музыка не может не нравиться народу: они являются экстрактом, произведенным на основе самых выдающихся американских и европейских хитов музыки времен 1970-х – 2000-х. Их могут обвинять в плагиате сколь угодно, но это не плагиат, это экстракт, на уровне переосмысления. И при этом содержательная составляющая соответствует их поколению – простые комбинации знакомых слов, чтобы было за что зацепиться...

И если эти музыканты олицетворяют пустоту и исключительную работу с прошлым материалом, значит, на пустое место что-то обязательно должно прийти.