В последнее время тема отсутствия нормальных современных новых русских групп вообще и песен в частности, а также вообще интереса к русской музыке, не дает покоя многим. Можно привести несклько статей на эту тему – я это сделаю прямо в первом абзаце (http://www.colta.ru/articles/music_modern/5491 и http://www.colta.ru/articles/music_modern/5326 (А. Бухарин), http://paperpaper.ru/semelyak/ (М. Семеляк), http://www.business-gazeta.ru/article/118568/ (интервью с С. Летовым) и пр.). Несмотря на войны, катаклизмы, падение рубля и прочую социальную нестабильность вопрос музыки как таковой продолжает волновать людей, и это радует. Это значит, что еще не всем все по барабану.
Задолго до того, как вышла эта статья ( http://cont.ws/post/76521# ), явившаяся своего рода кульминацией процесса песнерефлексии, я писала наброски на тему, в которой фигурировали такие мысли, как «почему у нас, несмотря на говно в теле- и радиоприемниках, народ слушает говно и в интернетах, только в основном не наше, а иностранное (шансон не в счет, потому что это даже и не говно)» и «почему никому не нужна современная русская песня, а если нужна, то кому и какая». Автор вышеприведенной статьи рубанул по самому живому, назвав основной из причин такого положения дел насаждение чуждой нам музыкальной культуры, а дальше шло развитие темы с некоторыми в основном сильно спорными выводами.
Один из выводов – рок-культуру западного образца нам насадили.
Не берусь оспаривать этот вывод применительно к ситуации 80-х, ибо, чтобы рассуждать про рок и КГБ, подлинную и фальшивую любовь к Битлз, проплаченные эфиры, звездные стадионы и откаты - об этом надо знать, и лучше не понаслышке. Расскажу лишь, как это происходило «изнутри» - со своей лавочки. То есть как бы глазами тех людей, которые некоторым образом участвовали в музыкальном процессе. Я принадлежу к поколению 90-х – то есть к тем, кто родился примерно в 70-е, слегка застал застой, побольше – перестройку, и уже к развалу СССР был совершеннолетним. Поэтому мое повествование в основном к 90-м (их концу) и началу 2000-ных обращено и будет.
На мой субъективный взгляд, 90-е были самым замечательным временем для развития современной музыки. Временем массы возможностей (по большей части, естественно, упущенных). Временем огромного количества идей и нарождающейся новой материально-технической базы, связанной с появлением компьютеров и интернета. Я помню кучу маргинальных и экспериментальных групп и авторов: Соломенные еноты (о которых не написал только ленивый), Дочь Монро и Кеннеди, Регулярные части авантюристов, Александр Непомнящий, Дркин – вот наиболее известные из них, из тех, что лежат «на поверхности», а сколько еще было ныне забытых и канувших в небытие. Тогда сама жизнь имела сильный колорит маргинальности и мрачного психоделического эксперимента, поэтому такие группы очень подходили общему фону. Этот фон начал исчезать с конца 90-х, и где-то к 2003-2004 году исчез вовсе. Вместе с ним сошел на нет и интерес к маргинальным группам.
Это закономерно, русский рок в тот период был в общем-то явлением невеселым, ибо на нем лежала сильная печать обилия постсоветских комплексов и неизжитого полусоветского отношения к действительности – такого мрачного, «черно-белого». Неудивительно, что люди от такого фона устали и предпочли его сменить и забыть.
С другой стороны, все самое лучшее в нашей песенной культуре оказалось забыто и практически выброшено «на свалку» вместе с ним. И – что самое печальное – это лучшее отнюдь не является принадлежностью исключительно рок-культуры.
...В 90-е отчетливо прослеживались две линии. Первая – эсхатологический панк, почвеннический рок, некоторый фолк- и частично авангардный рок, если вкратце (о самой массивной части этой волны упомянуто в интервью Егора Летова, в той части, где он говорит о революции - http://grob-hroniki.org/article/1999/art_1999-10-18a.html), и все, что вокруг. Вторая – то, что ближе к европейской музыке того времени, и что взяли на вооружение наши масс-медиа. В общем-то музыкальный мир был биполярный, между вышеупомянутыми лагерями существовала известная непримиримость, и базировалось все на разнице мировоззрений и, как следствие, образе жизни.
Как пример приведу один случай. В 2003 году я, на волне «выстрелившей» Шарманки, пришла по приглашению в не помню какую программу на Нашем Радио. Ведущий меня спросил в прямом эфире (или не в прямом – не столь вожно) , какую марку машины я предпочитаю (подразумевались иномарки). Надо сказать, что параллельно шло воспроизведение записи, где на подобный вопрос отвечали рок-звезды, которые так и сыпали названиями типа Шевроле или Бентли... Я ответила, что машины у меня нет (как и денег на нее), предпочитаю ходить на своих двоих и в ближайшем будущем не планирую обзавестить чем-либо подобным... Мне показалось, что от радиоведущего повеяло замогильным холодом. Помню фразу: «Ну вы хоть ЧТО-ТО назовите». Я сказала, что из всех машин мне в принципе наиболее симпатичен газик (ГАЗ-69), как вариант хорошо проходимой машины. Я никогда не забуду его взгляд и не смогу изобразить – это невозможно повторить. В этом взгляде отражалось все, что он думает о таких, как я.
Собственно иллюстрация противостояния «патриотов-радикалов» (роль такового в данный момент сыграла я, хотя в реальности вовсе им не являлась) и «западников» в этом малозначительном эпизоде проявилась ярчайшим образом. Понятно, что есть обычные провинциальные комплексы, которые проявляются у части людей, бывших в какой-то момент обделенными какими-то благами. . История с Нашим Радио, на которое я, к слову, не собираюсь наезжать нисколько (оно лишь следовало общим тенденциям и на его месте, в принципе, мог оказаться кто угодно другой) характеризует сформировавшийся тогда тренд – стремление к буржуазности и игру в буржуазность у данных «западников». И тут понятно, что у героев «буржуазной» аудитории должны быть герои - непременно на дорогих машинах продвинутых иномарок, непременно выше простых смертных – то есть верующей в существование подобного мира публики, мира, к которому необходимо стремиться.
У местных весьма широких масс наблюдалось это стремление обуржуазиться все 90-е (так же, впрочим, как и раньше – в 80-е например, но дошло до дела только сейчас) – и происходило все это на контрасте с неизбежной маргинализацией отмирающего быта. Естественно, это казалось и музыкальной части – соответствующая европейская поп-культура была благодатной питающей средой, и становилась все доступнее. Поэтому говорить о том, что это якобы было навязано – то же самое, что утверждать, будто кот метит свою территорию потому, что его так хозяин надрессировал. Вся проблема в том, что есть другие коты – не было бы их, и территорию метить было бы незачем.
Анамнез. До сих пор большинство людей испытывают тошноту и плохо скрываемое раздражение при упоминании о 90-х (кроме наверное маргиналов и особых и отдельных любителей), а ведь это было последним временем, когда культура имела еще целостный характер,и сегментированность только зарождалась. И, что называется, многие застыли на этом «градусе падения» - вольно или невольно, с вожделением или отвращением.
И то, что тогда любили и ненавидели, те формы и смыслы, бытовавшие тогда, - они и остались как иллюстрация того, во что превратилось искусство под названием «песня». С тех пор практически не было создано того, что можно именовать «песней для всех». Все, что создавалось после, неизменно приобретало черты нишевой субкультуры. И часто в этих субкультурах сознательно отсекался тот дух, который был свойственен последней «песне для всех» - отсекался как нечто маргинальное и позорное.
Почему? Наверное потому, что когда тебе поют о плохом – тебе плохо. А человек не может жить долго в плохом состоянии, купаться в своих слабостях, если угодно. И он уходит оттуда, где ничего другого, кроме тоски, наркотиков, слабости и поражения нет. И очень не любит туда возвращаться.
Иногда человек возвращается туда, где ему было-таки хорошо – отсюда возродившаяся любовь к советской песне, некоторым советским ВИА. Но советская эстрада – вещь достаточно специфическая, ее достаточно сложно эксплуатировать как базис для дальнейшего развития данных традиций. Советская песня имеет стилистическую и смысловую точку, поставленную в известные времена, что обращает в заведомый суррогат любое следование этим традициям.
Так что становится понятно, почему шло такое резкое противостояние «старого» мира и «нового», прогрессивного. Человек, являющийся адептом представляемого им мира, чует, что называется, своих и чужих. Этим объясняется неприятие бывшим директором Нашего Радио М. Козыревым творчества группы Гражданская Оборона, (а вовсе не тем, что Егор Летов когда-то спел очевидно ерническую вещь про Общество «Память», о чем Козырев притворно негодовал, выставляя как пример антисемитизма (http://seance.ru/blog/letov_saprykin/). И, как следствие, долгое отсутствие ее в ротации НР, вплоть до ухода Козырева с поста НР. Похожая ситуация произошла с Умкой, которую Андрей Клюкин, бывший кажется программным директором НР, до какого-то момента вообще не воспринимал (http://ru-umka.livejournal.com/320412.html) – эту выдержку из жж я привожу как пример редчайшего слома стереотипов. Обычно представление о группах и авторах из «враждебного лагеря» у представителей противоположного не меняется до конца жизни.
Короче говоря, очень легко манипулировать человеком, сперва дав ему нанюхаться кучи дерьма, а потом показав предполагаемую конфетку. Естественно, он кинется к конфетке, даже не сняв фантик (то, что внутри может быть то же дерьмо – уже детали). Он будет ВЕРИТЬ в то, что это – не дерьмо, а самый настоящий, оригинальный и позитивный прогрессивный вкус.
...Я не стану утверждать, что одно лучше другого, что почвенническое лучше западнического. В конце концов, у обеих культур одна закваска в том, что касается музыкальных форм. И противопоставлять их слишком всерьез – излишне.
Однако противопоставление вошло в традицию. И сформировался разрыв между евроконъюнктурой и запросом «простых» людей на местное, запросом, в котором они сами себе часто не отдают отчет. И запрос этот никак не может быть удовлетворен существующими продюсерскими центрами и СМИ, в условной вкусовщине которых зияет брешь, вызванная утечкой целого направления. Речь не только о НР, прочих телеСМИ, модных интернет-порталах и клубах – отторжение местной культуры чувствуется физически, это видно по настроениям многих меломанов, и лишь практически полная бездоказательность этого момента не дает мне на нем подробно остановиться.
Правда есть еще история, уже из нашего времени. Алиса Апрелева, бывшая некогда одной из ярких представительниц местного андеграунда, а после сменившая место обитания на Соединенные Штаты, привезла в Россию проект Lucidus. Он существовал здесь в «русском» составе, а был еще и «американский». Когда Алиса послала заявку на фестиваль «Длинные руки», они включили ее в сет-лист, далее начались переговоры о сумме, которую организаторам надо отстегнуть за перелет «американского» состава. В какой-то момент Алиса предложила «русский» состав из благих побуждений сэкономить деньги организаторов. Надо сказать, что ее русские музыканты были объективно сильнее американских, работали в БСО* и были в хорошей концертной форме. Организаторы, услышав про русских музыкантов, моментально дали, что называется, задний ход, и проект Lucidus на фестивале так и не был представлен. Резюме – не столь важен уровень музыкантов, сколь их «иностранность». В этом есть расчет – наша клубная «продвинутая» публика скорее пойдет на зарубежных артистов, чем на наших.
Я рассказала очень немногое из того, что происходило в означенный исторический период. Однако вывод ясен - как-то само собой из "медийного" поля исключалось все, содержащее наиболее яркие национальные архетипы. Почему-то этот факт замалчивается до сих пор, а, с другой стороны, трудно об этом говорить, не впадая в пошлость.
Повторяю: данная смена приоритетов была исключительно запросом аудитории. И ничем больше. Масс-медиа лишь следовали трендам и организовывали процесс.
А еще – у авторитетных продвинутых меломанов естественным образом проявлялась боязнь признаться в любви к некотирующемуся. Таким образом происходит автоблокировка – о наиболее интересном и нестандартном не узнаёт никто.
Вот и все.
И даже фантомный Игорь Растеряев, призванный замещать вакуум почвеннической культуры, ситуацию не спасает. Я не представляю, например, как Растеряеву можно подражать – он новое течение не породит, потому что сам ничего нового не привносит, держится на уже разработанных до него конструкциях театральной закваски. Эстрадный номер. Иначе его бы просто не стали слушать.
Но нашу песню так просто не задавишь. Ватник жив.
Продолжение – в следующей серии.
* Большой Симфонический Оркестр им. П.И. Чайковского п/у В. Федосеева
18.24, 24.04.15, Татьяна Николаевна
21.16, 24.04.15, Константин Антонов
00.59, 25.04.15, Андрей
01.20, 25.04.15, Лаврентий Португальский
08.36, 28.04.15, Теуникова
ЗЫ: А песенку про пчелок давно слушаю и люблю.
15.33, 28.04.15, Мария Лушникова
17.49, 28.04.15, Теуникова
19.58, 28.04.15, Модест Великолепный
20.01, 28.04.15, Модест Великолепный
09.52, 29.04.15, Теуникова
Только, умоляю, не принимайте это всерьез.
16.41, 30.04.15, Светлана Галанинская
02.17, 08.05.15, Антон Себастьянов
20.27, 08.05.15, Теуникова
Если б там была планка - другой был бы разговор. Но тянуться было совершенно не к чему.
09.29, 22.05.15, А Фо Мин
А вот вывод про вытеснение из сознания контента, связанного с воспоминаниями о периоде неприятных ощущений от жизни - это пять баллов. Натурально хочется от всего (и всех) "из прошлого" откреститься.
А о Растеряеве говорить вообще непонятно зачем: ведь откровенный коммерческий фейк на основе казавшейся кажущейся любови туповатого народа к гармошке и песнякам "за жисть". А вот поди ж ты, сработало...